href="ch2.xhtml#id53" class="a">[148]
Читатель Р. С. Гаухман, ветеран войны, почетный связист СССР, высказывает такие заслуживающие внимания соображения о наших и немецких потерях в войне: «Злодеяния фашистов на временно оккупированной территории СССР не ограничивались прямым убийством приблизительно 7 миллионов советских людей. Помимо естественной убыли, не менее 3 миллионов умерли из-за нарушения нормальных условий жизни: голода, холода, болезней при отсутствии медицинской помощи… Из 13,6 миллиона жизней советских людей воинов — 4,2 — это раненые, скончавшиеся в госпиталях (полевых, эвакуационных), это не менее 5 миллионов павших в боях, причем не менее 1 миллиона погибло на поле боя или умерло от ран в последний период войны, это свыше 4 миллионов загубленных в плену и пропавших без вести (в том числе умерших на поле боя из-за невозможности эвакуации)».
О вражеских потерях (вермахт, флот, авиация, войска СС) читатель пишет: «…потеряв безвозвратно одну треть из общего числа призванных в Германии 13,6 миллиона, гитлеровское командование уже не могло противопоставить войскам советских фронтов ничего, что могло бы предотвратить за четыре месяца 1945 года ускорение краха гитлеровской государственной и военной машины. А ведь к 4 миллионам погибших добавилось и 2 миллиона умерших в госпиталях».
Этим же вопросам посвящено письмо историка Р. А. Медведева (г. Москва): «У нас в исторической науке до сих пор нет исследований, посвященных понесенным страной потерям в людях. Когда-то давно была названа общая цифра в 20 миллионов человек, но не вполне ясно, из каких составных частей сложилась эта цифра. Сколько, например, убитых, раненых, пропавших без вести, оказавшихся в плену было у нас по годам — в 1941, 1942, 1943, 1944, 1945 годах?.. Нет точных данных и о числе советских людей, умерших на немецкой каторге. Неизвестно, сколько осталось в Европе „перемещенных лиц“. А ведь это тоже для нас людские потери. Сколько погибло от немецких репрессий на оккупированных территориях, сколько умерло от голода, включая умерших в Ленинграде? Знать эту цену победы важно и для историков, и для всего народа. Эти данные лишний раз показывают и тяжесть войны, и героизм народа и армии, оказавшихся способными на столь большие жертвы».
Думается, что сегодня наша историческая наука еще не располагает данными, чтобы дать ответы на все эти справедливые вопросы. Вместе с тем ясно, что настало время для вдумчивого и всестороннего исследования вопроса о потерях в минувшей войне. Это, вне всякого сомнения, потребует доступа ученых к соответствующим архивным фондам.
Бесспорно, будут еще созданы многочисленные труды о Великой Отечественной войне, изданы сборники документов. Особенно недостает их по таким темам минувшей войны, как стратегическое руководство Вооруженными Силами (директивы Ставки и ГКО), оперативные решения командования фронтов, данные о наших потерях (раздельно по крупнейшим битвам), о количестве окруженных войск и т. д.
Сейчас по ряду проблем, как это ни парадоксально, наши знания о действиях немецко-фашистской стороны подчас более обширны, чем о своих собственных. О побежденном противнике мы знаем больше, чем о победителе. В уникальном двухтомнике В. Дашичева «Банкротство стратегии германского фашизма», вышедшем в 1973 году под моей редакцией, приведены почти все многочисленные документальные источники по стратегии германского империализма, включая, конечно, и цифры потерь вермахта в войне. К глубокому сожалению, пока нет подобного свода документов советской стороны, а сведения о наших потерях далеко не во всех случаях можно признать исчерпывающими. Эта приблизительность не приличествует победителям.
В основе правды — знание
Многие читатели, высказывая несогласие с моей критикой культа личности Сталина, утверждением, что Сталин не был великим полководцем, в обоснование своих суждений часто ссылаются на авторов военных мемуаров, в особенности на высказывания маршалов Г. К. Жукова и А. М. Василевского.
В связи с этим хочу пояснить, какую роль в исторической науке играют мемуары, какое место они занимают в изучении исторических событий.
Вот что пишет, например, читатель В. А. Леонтьев (г. Химки Московской области): «В 60―70-е годы были опубликованы воспоминания виднейших полководцев и государственных деятелей — Жукова, Василевского, Штеменко, Кузнецова, Яковлева, Воронова, Шахурина и других, в которых дан достаточно объективный, справедливый (и действительно правдивый) анализ всей государственной, военной, политической и дипломатической деятельности т. Сталина во время войны. Были отмечены заслуги т. Сталина, не обойдены молчанием его ошибки и просчеты. Их выводы были действительно правдивыми и документально достоверными. Вы же любите ссылаться на воспоминания этих людей, односторонне вырывая отдельные цитаты из их книг, и делаете противоположные выводы!»
Не буду опровергать это надуманное обвинение. Скажу прежде всего о главном: мемуары советских военачальников являются выдающимся вкладом в историографию войны. Огромна и их популярность в народе. Особой известностью пользуются мемуары Жукова и Василевского. В них немало сказано о И. В. Сталине, его авторитете политического руководителя СССР, председателя ГКО, Верховного Главнокомандующего и пр. Маршалы высоко оценивали Сталина как военного руководителя, но подчеркивали, что это произошло лишь после того, когда он изменил свой стиль единоличного управления вооруженной борьбой и стал прислушиваться к коллективному мнению.
Надо отметить и другое. Мемуарам как жанру исторической книги присуще личностное, субъективное, а нередко, в силу ограниченности опыта мемуариста, и одностороннее восприятие явлений и фактов прошлого. Изучать историю только по мемуарам нельзя. Это понимает, например, читатель Е. П. Шамонин. «Наша военная история, — пишет он, — смотрит в прошедшее через очки полководцев, а это, на мой взгляд, равносильно тому, если бы историю русской литературы написали по превосходным мемуарам Панаевой, Никитенко и т. д., не более того».
События прошлого воссоздаются на основе критического изучения различных источников: документов, свидетельств современников и пр. Историческая литература, включая и мемуары, является неотъемлемой частью духовного наследия поколений. Ее содержание неотрывно от конкретно-исторических условий существования общества, различных политических, идеологических и других факторов. Отсюда неоднозначность и сложность ее формирования, наличие в ней крупных достижений и серьезных недостатков. Это полностью относится и к мемуарам о Великой Отечественной войне. В послевоенное время (1964―1975 годы) я имел творческие контакты со многими ее авторами — маршалами Г. К. Жуковым, А. М. Василевским, И. X. Баграмяном, А. И. Еременко, И. С. Коневым, К. К. Рокоссовским, адмиралом Н. Г. Кузнецовым, другими полководцами и флотоводцами, возглавляя академическую серию «Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях, документах».
О трудностях издания серии помню до сих пор. Так, сборник воспоминаний и документов «900 героических дней», посвященный обороне Ленинграда, длительное время задерживался и наконец был издан со значительными изъятиями. Воспоминания трижды Героя Социалистического Труда Б. Л. Ванникова «Записки наркома» были уже набраны в типографии, но так и не увидели свет. И лишь теперь, спустя два десятилетия, они опубликованы в журнале «Знамя». Всего же в серии издано около 40 мемуарных книг.
Встречи с выдающимися военачальниками позволяли услышать много нового о событиях кануна и
